- Эй, старый, закрой форточку, дождь на улице собирается.

- Тебе надо ты и закрывай, клуша!

- Ах, ты мухомор сморщенный, говорю закрой форточку, вода в избу нальется.

- А я говорю, сама закрывай.

- Вечно ты со мной споришь, пень трухлявый.

- Вечно ты меня учишь, баба! Сама закрой.

- Не буду закрывать, пусть дождь на тебя льет.

- И я не буду закрывать. Пусть дождь на меня льет.

Налетели тучи, раздался гром, брызнули капли дождя. Бьет ветер в окно, хлопает открытой форточкой. Сидят, старуха со стариком дуются друг на друга. Никто не хочет уступить. Никто не хочет форточку закрыть.

- Эй, старуха мы, когда есть будем?

- Как только форточку закроешь, так и будем кушать.

- Ах, вот ты как?! А я с тобой разговаривать не буду, пока ты меня не покормишь!

- А я с тобой разговаривать не буду, пока ты форточку не закроешь.

Влетают капли в открытую форточку, падают на седую голову старика. А он посильнее в плед закутался, покачивается на кресле качалке, да, трубку покуривает. Зябко и старухе от осеннего ветра. Забралась она на печь. Да, холодная печь, некому дров принести, огонь растопить. Раздался стук в дверь.

- Хозяева, есть кто дома? Пустите путника переночевать?

Молчат старик со старухой, никто голоса не подаст. Заскрипела дверь. В дом заглянул молодой парень.

- Есть кто дома? Доброго здоровья, хозяева! Пустите путника, уставшего?

Тишина в ответ. Удивился парень, растерялся. Сидит дед в кресле молчит, то ли жив, то ли мертв. Пригляделся путник, хлопают морщинистые веки, надуваются щеки, из носу клубы дыма вылетают. Живой значит. Лежит бабка на печи, глаза вытаращила. И она, стало быть, жива.

- Случилось, что? Может, помощь нужна Вам?

Тишина. Присел парень на табурет. Посидел, помолчал, по сторонам посмотрел. Засучил рукава, принес в дом дров, форточку закрыл, печь истопил. Похозяйничал в шкафах и каши наварил. Накрыл на стол. Запах по дому летает. Зашевелился старик, трубку изо рта вынул, ложку из-за пазухи достал и к столу пододвинулся. Спустилась бабка с полатей и тоже к столу. Натрескались старики каши, подобрели, щеки порозовели. На печь взобрались, и спать улеглись. Путник, уставший на лавочке прикорнул. Только солнце взошло, гость в дорогу засобирался.